eng
Просмотры: 1390
23.06.2015
Ученые Института физики полупроводников им. А.В. Ржанова СО РАН выполняют работы на мировом уровне. Такую оценку дал лауреат Нобелевской премии 2014 года по физике Хироси Амано, посетивший новосибирский Академгородок.
Директор ИФП СО РАН член-корреспондент РАН Александр Васильевич Латышев рассказал о встрече с японским коллегой и о возможных перспективах сотрудничества.
Нобелевская премия по физике 2014 года была присуждена японским ученым Исаму Акасаки, Хироси Амано и Сюдзи Накамуре за изобретение эффективных синих светодиодов. Это привело к созданию ярких и энергосберегающих источников белого света, которые сейчас используются повсеместно — в светильниках, телевизорах, смартфонах.
— Александр Васильевич, почему Хироси Амано посетил именно ИФП?
— Профессор заинтересовался институтом из-за тематики, схожей с работами его лаборатории. Одно из наших приоритетных направлений — выращивание пленок методом молекулярно-лучевой эпитаксии. В Нагойском университете нобелевский лауреат занимался подобной задачей, когда работал над созданием голубого светодиода. Решение Хироси Амано оказалось нетривиальным. Все ученые выращивали пленки при большой температуре, а он ее наоборот снизил, сделал подслой плохого буферного материала (нитрида алюминия): и на нем вырастил хороший нитрид галлия. Так получилась гетероструктура, которая была нужна для создания диодов, работающих в голубом и инфракрасном диапазоне. Другая задача состояла в легировании пленок, и Амано предложил применять магний вместо традиционного используемого цинка.
— Как Хироси Амано оценивает уровень научных исследований в вашем институте?
— От ИФП СО РАН у профессора остались очень хорошие впечатления. Прежде всего, его поразило большое количество ученых и широкий круг направлений исследований. По японским меркам у нас очень большой институт. В стране восходящего солнца наукой зачастую занимаются маленькие коллективы в университетах, хотя там, безусловно, есть и крупные научные организации. Мы показали Амано лабораторию, где выращивают пленки кадмий-ртуть-теллур методом молекулярно-лучевой эпитаксии и оборудование, которое полностью сделано у нас. Он был восхищен тем, что мы сами спроектировали эти установки, изготовили их и получили такие результаты. Также он побывал в термостатированном корпусе ИФП, где посетил несколько лабораторий и подробно познакомился с нашей деятельностью.
По мнению профессора Амано, в институте работает очень много высококлассных специалистов, и мы выполняем исследования мирового уровня. Его очень заинтересовали многие наши практические разработки и научные результаты по физике и технологии низкоразмерных систем, особенно — исследования в области лазеров с вертикальным резонатором: это работы из той же серии, что и светодиод. Очень приятно получить столь высокую оценку от нобелевского лауреата.
— Есть ли у Вас с Амано общие знакомые в научном мире?
— В общей сложности я провел в Японии два года, а в Нагойском университете был четыре раза. Я хорошо знаю ученых, которые работают в нашей с Амано области — в том числе, и его научного руководителя, профессора Исаму Акасаки. В 1991 году авторский коллектив, в который вошли Александр Леонидович Асеев, Андрей Борисович Красильников и я, участвовали в международном конкурсе научных фотографий, связанных с ростом кристаллов. Мы заняли первое место, и в качестве приза от профессора Акасаки мне досталась памятная статуэтка, которая до сих пор стоит у меня в кабинете.
— Возможно ли дальнейшее сотрудничество с нобелевским лауреатом — может быть, в рамках мегагрантового проекта?
— Конечно, у нас есть заинтересованность в совместной работе, и у профессора Амано – тоже. Мы обсудили возможное сотрудничество, в том числе — по тем задачам, что уже решаются в ИФП. Но пока участие профессора в мегагрантовом проекте вряд ли осуществимо. Для этого он должен получить разрешение своего университета, ведь ему пришлось бы уехать в Россию на несколько месяцев. К тому же, в Японии принято выделять нобелевским лауреатам очень большое финансирование — достаточное, чтобы организовать масштабную лабораторию или даже целый институт. Скорее всего, этим Амано и займется в ближайшее время. Так что пока наиболее вероятный вариант — научный обмен молодыми сотрудниками.
— Может быть, профессор Амано уже обратил внимание на кого-то из ваших ученых?
— На встрече в институте я попросил его донести до нашей молодежи то, что многие из получивших нобелевскую премию были награждены за те исследования, которые они сделали именно в начале своего научного пути. Ведь, чтобы совершить нечто значимое, не всегда нужно работать долгие годы. Для этого необходимо просто решить ту задачу, стоящую в данный момент — так в свое время сделал и сам профессор Амано.
— Какие у вас впечатления от Хироси Амано как от человека? И как он оценивает сибиряков?
— От общения с ним у нас осталось только положительное ощущение: открытый, демократичный, интересующийся, быстро во все вникает. И от России, и от сибиряков у него прекрасные эмоции — его супруга преподавала в Новосибирском государственном педагогическом университете и много рассказывала ему об открытой и дружественной атмосфере в нашей стране. И мы не обманули его ожидания.
Фото: Институт физики полупроводников им. А.В. Ржанова СО РАН
Нобелевская премия по физике 2014 года была присуждена японским ученым Исаму Акасаки, Хироси Амано и Сюдзи Накамуре за изобретение эффективных синих светодиодов. Это привело к созданию ярких и энергосберегающих источников белого света, которые сейчас используются повсеместно — в светильниках, телевизорах, смартфонах.
— Александр Васильевич, почему Хироси Амано посетил именно ИФП?
— Профессор заинтересовался институтом из-за тематики, схожей с работами его лаборатории. Одно из наших приоритетных направлений — выращивание пленок методом молекулярно-лучевой эпитаксии. В Нагойском университете нобелевский лауреат занимался подобной задачей, когда работал над созданием голубого светодиода. Решение Хироси Амано оказалось нетривиальным. Все ученые выращивали пленки при большой температуре, а он ее наоборот снизил, сделал подслой плохого буферного материала (нитрида алюминия): и на нем вырастил хороший нитрид галлия. Так получилась гетероструктура, которая была нужна для создания диодов, работающих в голубом и инфракрасном диапазоне. Другая задача состояла в легировании пленок, и Амано предложил применять магний вместо традиционного используемого цинка.
— Как Хироси Амано оценивает уровень научных исследований в вашем институте?
— От ИФП СО РАН у профессора остались очень хорошие впечатления. Прежде всего, его поразило большое количество ученых и широкий круг направлений исследований. По японским меркам у нас очень большой институт. В стране восходящего солнца наукой зачастую занимаются маленькие коллективы в университетах, хотя там, безусловно, есть и крупные научные организации. Мы показали Амано лабораторию, где выращивают пленки кадмий-ртуть-теллур методом молекулярно-лучевой эпитаксии и оборудование, которое полностью сделано у нас. Он был восхищен тем, что мы сами спроектировали эти установки, изготовили их и получили такие результаты. Также он побывал в термостатированном корпусе ИФП, где посетил несколько лабораторий и подробно познакомился с нашей деятельностью.
Фото: Институт физики полупроводников им. А.В. Ржанова СО РАН
По мнению профессора Амано, в институте работает очень много высококлассных специалистов, и мы выполняем исследования мирового уровня. Его очень заинтересовали многие наши практические разработки и научные результаты по физике и технологии низкоразмерных систем, особенно — исследования в области лазеров с вертикальным резонатором: это работы из той же серии, что и светодиод. Очень приятно получить столь высокую оценку от нобелевского лауреата.
— Есть ли у Вас с Амано общие знакомые в научном мире?
— В общей сложности я провел в Японии два года, а в Нагойском университете был четыре раза. Я хорошо знаю ученых, которые работают в нашей с Амано области — в том числе, и его научного руководителя, профессора Исаму Акасаки. В 1991 году авторский коллектив, в который вошли Александр Леонидович Асеев, Андрей Борисович Красильников и я, участвовали в международном конкурсе научных фотографий, связанных с ростом кристаллов. Мы заняли первое место, и в качестве приза от профессора Акасаки мне досталась памятная статуэтка, которая до сих пор стоит у меня в кабинете.
— Возможно ли дальнейшее сотрудничество с нобелевским лауреатом — может быть, в рамках мегагрантового проекта?
— Конечно, у нас есть заинтересованность в совместной работе, и у профессора Амано – тоже. Мы обсудили возможное сотрудничество, в том числе — по тем задачам, что уже решаются в ИФП. Но пока участие профессора в мегагрантовом проекте вряд ли осуществимо. Для этого он должен получить разрешение своего университета, ведь ему пришлось бы уехать в Россию на несколько месяцев. К тому же, в Японии принято выделять нобелевским лауреатам очень большое финансирование — достаточное, чтобы организовать масштабную лабораторию или даже целый институт. Скорее всего, этим Амано и займется в ближайшее время. Так что пока наиболее вероятный вариант — научный обмен молодыми сотрудниками.
— Может быть, профессор Амано уже обратил внимание на кого-то из ваших ученых?
— На встрече в институте я попросил его донести до нашей молодежи то, что многие из получивших нобелевскую премию были награждены за те исследования, которые они сделали именно в начале своего научного пути. Ведь, чтобы совершить нечто значимое, не всегда нужно работать долгие годы. Для этого необходимо просто решить ту задачу, стоящую в данный момент — так в свое время сделал и сам профессор Амано.
Фото: Институт физики полупроводников им. А.В. Ржанова СО РАН
— Какие у вас впечатления от Хироси Амано как от человека? И как он оценивает сибиряков?
— От общения с ним у нас осталось только положительное ощущение: открытый, демократичный, интересующийся, быстро во все вникает. И от России, и от сибиряков у него прекрасные эмоции — его супруга преподавала в Новосибирском государственном педагогическом университете и много рассказывала ему об открытой и дружественной атмосфере в нашей стране. И мы не обманули его ожидания.
Комментарии читателей
